Критический момент

(идеология в религии 3)

Ни один, даже самый талантливый идеолог не в состоянии заразить массы, какой бы то ни было идеологией, если не будет на то благоприятная ситуация. Назовем ее «идеологическая ситуация», по аналогии с марксистско-ленинской «революционной ситуацией». Это не та ситуация, когда «верхи не могут, а низы не хотят», в этой ситуации и «верхи» и «низы» находятся в одной тонущей лодке. Это ситуация, когда всем нам трудно: война, разруха, голод, как следствие – полная растеренность, неуверенность в завтрашнем дне. В такой ситуации автоматически срабатывают «идеологические механизмы»: появляется «враг» – источник нависшей угрозы, и появляется «идея» – то, что нас консолидирует и вдохновляет на бой. В такой ситуации идеология (для масс ее исповедующих) играет огромную позитивную роль – позволяет собраться с силами, стиснуть зубы, сжать кулаки и воистину творить чудеса: побеждать врага, даже во многом превосходящего, восстановить разрушенное, перенести голод и т.д. В этой ситуации не нужен идеолог – «идея» сама зарождается в массах и завоевывает их сердца. Идеолог является не автором, а первой жертвой идеологии – он только придает соответствующую форму тому, что и так уже на уме у каждого, сам свято веря в то, что «наше дело правое и победа будет за нами».

Кто хоть немного знает историю, без труда найдет множество примеров возникновения таких идеологий в политике. Тот же механизм действует и в религии. Такой была ситуация в Византии после IV крестового похода, такой была ситуация на Западе во время реформаторских и котрреформаторских религиозных войн, «масонских» революций и всевозможных потрясений. В такой ситуации врага не нужно «создавать» – он реален.

Но все дело в том, что «идеологическая ситуация» не может продолжаться вечно. Война, даже очень продолжительная, когда-нибудь заканчивается, враг в новой ситуации может стать другом, разруха, в конце концов, устраняется, новый урожай заставляет забыть о голоде. Самое время на «и жили они долго и счастливо».

Но такая ситуация абсолютно не приемлима для идеологии. В такой ситуации «верхи» начинают понимать, что если все у нас хорошо и никто нам не угрожает, то «низы» уже не захотят делать «пятилетку в четыре года». Если Родина не в опасности, кому придет в голову работать с двойной производительностью за одну зарплату? Зачем напрягаться, из кожи вон лезть? Нет уж, всем хочется просто пожить, и пожить хорошо. В умах и сердцах уже совсем другая идея.

И вот тогда появляется задание для идеолога – во что бы то ни стало исскуственно продлить «идеологическую ситуацию». Запускается машина пропаганды, создается миф о реальной угрозе, подправляется образ старого врага, или создается образ нового. Горячая война сменяется холодной. Угроза не исчезает. Хоть жить стало и лучше и веселее, все равно нельзя расслаблятся! Нас могут застигнуть врасплох в любую секунду!

Идея тоже развивается – обрастает новыми догмами, которые увеличивают пропасть между нами и ними. Так чтобы не осталось даже надежды на мир и воссоединение – мы ведь никогда не откажемся от своих «ценностей», а они в своей упертости никогда эти ценности не примут! Теология в своем развитии стремится не к углублению познания истин веры, а к тому, чтобы доказать заблуждения оппонентов.

Чего больше всего боится идеология? Того, что разрушает образ врага, а это – правдивая информация о нем. И то, что заставляет засомневаться в идее, а это – инакомыслие. Не обязательно правда – инакомыслие вообще, ведь каждая ненужная мысль может зародить сомнение в правильности избранного пути. Появляется «железный зановес», «индекс запрещенной литературы», не допускаются на экраны «вредные» фильмы. Как в тоталитарном государстве, так и в Церкви: «пастырь» решает, что способствует твоему духовному развитию, а что уводит тебя в темноту заблуждения. Забота о духовном и моральном состоянии верных превращается в жесткую цензуру.

Но цель идеологии не только закрыть доступ к вредным и не нужным мыслям, но ликвидировать мышление вообще, ибо мышление как процесс в конечном итоге приводит к познанию истины, даже если его исходным пунктом является ошибка.

Каждая идеология боится мыслящих людей, хотя и абсолютно безмозглых тоже не приветствует. Наилучший вариант – люди соображающие. Помните: «Мысли, они искривляют мозг, а соображения выпрямляют и способствуют кровообращению» (х\ф «Убить Дракона»).

Однако каким бы страшным врагом для идеологии не было бы инакомыслие, ее крах приближает совсем другой «враг».

идеология в религии: продолжение