Не смотря на кажущуюся очевидность подобия этих культов, по сути своей они совершенно различны. Делаем такой вывод, обращаясь к истокам всех этих традиций. Все вышеупомянутые языческие культы (а к ним можно прибавить и многие другие), не смотря на утонченность и духовность своей формы, которую они имели в апогее своего развития (плод многовековых стараний касты жрецов), происходят из грубой первобытной формы древних крестьянских обрядов. Именно земледельческие цивилизации могли породить культы, связанные с годичным циклом смерти и воскресения природы, а связанные с ним жертвоприношения – насильственная смерть бога растительности, должны были обеспечить обильный урожай, от которого зависело само существование этих цивилизаций. Такой вывод, на основе своих исследований делает Фрэзер, и у меня нет никаких оснований спорить с ним. Но все дело в том, что древо христианства произрастает из совершенно другого корня.
Древние евреи, как известно, были пастухами-номадами, чуждыми земледельческим традициям и никак не зависящими от годичного цикла умирания-воскресания природы.
Конечно, очень часто Христос в своих речениях, для раскрытия тайны и о самом Себе и о Своей миссии пользуется земледельческой символикой. Это, прежде всего многочисленные притчи: о сеятеле (Мк 4:3; Мф 13:3; Лк 8:5), о посеве и всходах (Мк 4:26), о плевелах (Мф 13:24), не вспоминая уж о садово-виноградарских образах в других притчах. Это и многочисленные слова о «хлебе жизни», в таинстве которого Он дает в пищу самого Себя (см. Ин 6). А слова Павла, раскрывающие тайну воскресения мертвых: «сеется в тлении, восстает в нетлении» (1 Кор 15:42-44), кажутся полностью списанными с ритуалов культа Осириса или Элевсинских мистерий. Однако, не смотря на все эти многочисленные примеры, которые, как кажется, неразрывно связывают христианство с земледелием и виноградарством – культурой и культом оседлых народов, в сущности своей христианство – религия «вечных паломников». Именно эту истину воспевает автор Послания к Евреям словами: «не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (13:14). В этой идеи странничества, безусловно, прослеживается идеал жизни кочевников-номадов, образ жизни, которую вел отец всех верующих – патриарх Авраам. Будучи скотоводами, древние евреи недолюбливали оседлых земледельцев. Эта правда отражена в легенде об Авеле-пастухе и Каине-земледельце (интересные исследования по этому вопросу проводит Мирча Элиаде). Земледельцы же, отвечали им откровенным презрением: «ибо мерзость для Египтян всякий пастух овец» (Быт 46:34). Таким образом, главный и древнейший праздник евреев – Пасха – это древний праздник скотоводов, который никак не мог быть позаимствован в земледельческом Египте. Со временем, уже завоевав обетованную землю, и перейдя к оседлому образу жизни, к скотоводческим традициям примешиваются традиции земледельческие, а именно – праздник опресноков, который сливается с Пасхой во время религиозной реформы царя Езекии (см. 2 Пар 30) – странная Пасха, которая совершается во второй месяц, вместо первого. Позднейшая же редакция Библии (времен Второго Храма) перенесла традицию опресноков уже во времена исхода из Египта. Ягненок же, которого в действительности приносили в жертву во время исхода, испеченный на огне, приправой для которого служили горькие травы, явно указывает на пастушеское происхождение этого обряда. А именно с этим обрядом и отождествляет свое жертвоприношение Христос – Агнец Божий. Ритуал этого жертвоприношения обращает наши взоры еще глубже в историю – во времена Авраама и его жертвоприношения, того самого, когда место Исаака на жертвеннике занял ни в чем не повинный овен (Быт 22:13). Фрэзер упоминает, что принесение в жертву животных заменило более древний и более варварский обряд принесения в жертву людей. Заметим, однако, что между пасхальным агнцем и жертвой Авраама существует принципиальная (на первый взгляд) разница: пасхального агнца съедали (определенная форма причастия), в то время как Авраам должен был принести жертву во всесожжение. Однако вдыхание дыма от всесожжения тоже можно рассматривать как своего рода причастие, особенно, если речь шла о человеческих жертвоприношениях (Фрэзер интерпретирует сожжение жертвы несколько иначе).
Христос, таким образом, возобновляет традицию, забытую еще в до-библейские времена. Мало того, согласно тому же Фрэзеру, первоначально жертву приносили не богу (религиозный аспект), а в жертву приносили самого бога (аспект магический), олицетворением, ипостасью которого был священный царь-жрец, что в еще большой степени соответствует Христу – Царю и Первосвященнику.
Жертвоприношения в традициях земледельческих народов призваны были обеспечить обильный урожай на полях, поэтому культ был связан с годичным циклом. Но, хотя первое место в этом культе занимала растительность, речь шла о поддержании жизни вообще: обеспечении приплода домашней скотине и потомства для людей, здоровья, и прочих благ. Это дает нам право предполагать, что и в традиции скотоводов смысл жертвоприношения был аналогичный, только без всяких годичных циклов. Скорее всего, жертвоприношения были связаны с конкретными ситуациями в жизни общества, а не со временем года.
Вождь в древности являлся особой священной, совсем не обладающей реальной политической властью. Такая священная особа сама по себе была носителем энергии жизни и приносила себя в жертву для того, чтоб передать этот жизненный принцип своему преемнику (или вообще своим соплеменникам – тем, кто «вкушал» причастие). Есть все основания полагать, что первоначальный смысл жертвоприношения был именно таким. Позднее, вождь заменил свое место самым дорогим что имел – первородным сыном (примеры таких метаморфоз также приводит Фрэзер), а позднее и вообще – жертвенным животным. Вместе с подменой жертвы, меняется и теология жертвоприношения – на место непосредственного получения энергии жизни от жертвы через причастие, приходит умилостивление бога с целью получения этой энергии от него. Традиция же, согласно которой жертва – это искупление за грехи, кажется еще более поздней – присущей уже рабовладельческой культуре.
Да, и самое главное – в таком жертвоприношении не было места на воскресение. Христос был первый.
Присовокупите к "Золотой ветви" Фрэзера труд Рене Жирара "Насилие и священное" и картинка станет более полной. "Когда показывают на луну только дурак смотрит на палец" :)
ОтветитьУдалитьНе знаю, насколько философ-литературовед может быть компетентным в вопросах этнографии и религиоведения (хотя, теории происхождения религии придумывают все кому не лень). Признаю, что с творчеством Жирара знаком весьма поверхностно, но возьму на себя смелость заметить, что Жирар строит свою теорию происхождения религии на совершенно другом типе жертвоприношения (Фрэзер также уделяет этому типу много внимания). Этот тип – т.н. «козел отпущения» (библейские аналоги встречаются во многих религиях, а еще больше в суевериях, таких как «охота на ведьм»). Принципиальные отличия этого типа в том, что такую жертву не всегда убивали – ее изгоняли, а если и убивали, то подвергали очистительному сожжению. Причащение такой жертвы не только не имеет смысла, но и противопоказано. Хотя вполне возможно, что переосмысление этой жертвы повлияло на идею искупительной жертвы.
ОтветитьУдалитьНе претендуя на истину в последней инстанции попробую сформулировать то, к чему я пришел в настоящий момент благодаря указанным выше источникам. Дело в том, что эти игры в исторические раскопки могут быть очень интересными, однако мы все равно никогда не узнаем как оно было на самом деле - кто что у кого позаимствовал, кто кого переврал и так далее. Я у себя уже приводил современные примеры игр с версиями и доводами. Эти аналогии и параллели как мне кажется можно множить бесконечно, к примеру много людей считает культ девы Марии уступкой языческим культам, в которых женское начало рассматривалось не только как милосердный вариант божества, т.е. было куда более полным. Так вот, на мой взгляд единственный способ приблизится к пониманию чего-либо -- это сравнивать не внешнюю сторону культов, а те стремления и цели, которые за ними стояли. И по-моему Жирар делает это наиболее последовательно. Общество в своем развитии нуждается в объединяющих мотивах, общих ориентирах, неком факторе, нейтрализующем природный эгоизм. Если даже в наши дни человек не всегда находит причину по которой ему не стоит к примеру украсть, обмануть или оставить семью, то что же было раньше, когда культурное влияние было ничтожным? Религия как диктатура идеала была и есть на мой взгляд мостом между авторитаризмом лидера и смирением, основанном на понимании. Понятно, что тут еще замешан и страх смерти и много чего еще, но общественный культ в своей сути по-моему несет всегда именно это. А причащение "нечистой" жертвы можно рассмотреть как назидание, урок.
ОтветитьУдалитьНа мой взгляд, главная проблема всех «философствующих в области религии» в том, что они пытаются найти панацею от всех проблем общества – сотворить универсальную религию (можем назвать это как угодно: культом разума, психоанализом и пр. но речь идет de facto о религии). Оставим это задание пророкам. Лично моя цель – взглянуть на все это в меру критическим взглядом, и кто знает – может вынести из этого что-то полезное для собственного осознания веры.
ОтветитьУдалитьНу так получается что Христос не возродил более древний обряд, а прекратил его вообще. Ведь в христианстве нет [явных] жертвоприношений.
ОтветитьУдалитьХристос принес свою жертву раз и навсегда, каждая Евхаристическая Литургия - это возобновление той единой жертвы, и ее причастие. Что касается моих слов «Христос возобновляет традицию, забытую еще в до-библейские времена», то это взгляд на жертву Христа не с позиции религии, а этнографии. Этот тип жертвы не встречается в Библии, но возможно практиковался предками Авраама.
ОтветитьУдалитьУтверждение Фрэзера - "принесение в жертву животных заменило более древний и более варварский обряд принесения в жертву людей", кажется нелепым, в свете библейского изложения истории. Т.к. первая жертва на земле описана в истории Каина и Авеля, но там нет и речи о "человеческих агнцах"!?
ОтветитьУдалитьистория с Каином и Авелем конечно описывает первое в истории человечества жертвоприношение, но написана она гараздо позднее, когда уже существовал такой тип жертвоприношения.
ОтветитьУдалитьКонечно в этом случае, мы смотрим на Библию не как на откровение Божье, а как на памятник древней литературы. И это нужно учитывать и не путать эти уровни.