Заклятие

(Стены Иерихона 4)

Не только в глубокой древности, но и в наше время всевозможные природные катаклизмы: засухи, ураганы, цунами, землетрясения очень часто воспринимаются как божья кара. Наверняка, в истории Иерихона мы также имеем дело с такого рода катаклизмом – землетрясением (как бы там ни было, а город расположен в сейсмически нестабильной зоне), произошедшим во время или скорее – чуть раньше вторжения израильтян. Возможно, что это землетрясение послужило сигналом к вторжению, и пересохший Иордан – также последствие этого катаклизма. Население города в большинстве своем было погребено под развалинами, или погибло в пожарах, вызванных все тем же землетрясением, а Раав и ее т.н. «родственники» - люди, уцелевшие в этой катастрофе. Кто знает, может быть, подходя к городу, израильтяне действительно трубили в свои трубы, вызывая противника на бой, но придя на место – обнаружили город уже разрушенным. Безусловно, Навин и его храбрые воины восприняли это, как деяние карающей десницы Божьей. Нет сомнения, что их охватил страх. Если Иерихон покарал сам Всевышний, значит, жители его были нечисты перед Ним, и все, что в нем находилось – осквернено и подлежит уничтожению. Но те, кто выжил – помилованы Господом, а значит – достойны того, чтоб влиться в большую семью израильских племен. Так рождается легенда, которую исправляют и дополняют следующие поколения. А легенда становится основой для теологической идеи – идеи «заклятия».  

Подобная ситуация происходит при Гаваоне. Согласно Библии, жители этого города вступили в союз с Навином обманным путем, и Навин, верный союзническим обязательствам спешит на помощь осажденному городу. Стал бы он так рисковать ради обманщиков? Мог бы наоборот – слегка опоздать с выполнением долга и избавится от нежелательных союзников чужими руками. Но может быть все обстояло совсем по другому? Может это странный камнепад, который уничтожил осаждающих Гаваон аморреев, но не затронул сам город, подсказал израильтянам мысль, что этот город – священный и храним самим Господом? Что это был за камнепад и «долгий день» - остается загадкой. Я даже не буду пытаться ее раскрыть, только обращу внимание читателя на следующую статью. Но что бы там ни произошло - было это бесспорно нечто из ряда вон выходящее. Ведь после этого события Гаваон признается священным городом. С его жителями (хотя они были названы «остатком аморреев») пробовал расправиться Саул, но Всевышний покарал за это Израиль голодом, и Давиду пришлось заглаживать его вину (2Сам 21:1-6), также в Гаваоне находился «главный жертвенник», на котором принес свои всесожжения Соломон в начале своего царствования (1Цар 3:4).

Конечно, при истолковании библейской истории подобным образом создается опасность сведения всей религии к страху перед природой и ее сюрпризами. Именно в этом и видели зачатки религиозного мышления атеистические ученые. Но задание верующего человека – отличать то, что натурально от сверхъестественного, и не делать поспешных выводов касательно греховности тех, кто стал жертвою подобной катастрофы. Об этом говорит сам Иисус: «Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме?» (Лк 13:4).

Настоящая опасность заключается в том, что теология «заклятия» может легко превратиться в идеологию. И в своей истории человечество уже не раз сталкивалось с примерами таковой. Ибо если сам Бог не обращает свою карающую десницу на тех, кого мы обвиняем в грехах и предаем «заклятию» (в христианской версии – «анафеме»), если земля не разверзается под ними, а на головы их не изливается горящая сера, то в таком случае – мы сами берем на себя право наказать нечестивцев, уверенные в том, что исполняем Его волю.

Есть, однако, совсем другой выход из этой ситуации. Когда Бог постановил уничтожить Содом и Гоморру (предполагаем, что здесь речь также идет о неком таинственном катаклизме природного происхождения, ведь жители этих городов наверняка не были грешнее жителей любых других городов), Авраам, вместо того, чтоб радоваться исполнению Божьей воли и наказанию грешников, молится за них. Заметим: он не просит Бога помиловать только лишь праведников, но абсолютно всех жителей, ради даже малой горстки праведников.