Свет в конце тоннеля

«Knowledge brings fear» (Знание порождает страх) - девиз Марсианского Университета (Футурама).

Ранее, сравнивая опыт человеческой жизни с периодами алхимического Великого Делания, и упоминая о первом из них – «голове ворона», я говорил, что лучшим стимулом для экзистенциального толчка, после которого нормальный человек превращается в философа, является опыт смерти. Наверно все-таки такого опыта недостаточно. Опыт смерти можно пережить на одних только эмоциях, абсолютно не подключая разум. Многие переживают этот опыт без особенных потрясений, а когда смерть окружает нас со всех сторон – к ней вообще привыкаешь. Иногда несчастная любовь является большей трагедией, чем смерть…

В следующей статье из этого цикла – «философия в готическом стиле», опираясь на умозаключения Мартина Хайдеггера, я говорю о чувстве «тревоги», которое дает возможность познать ничто. Этот опыт намного глубже самой смерти. Такой опыт доступен только мыслящему человеку (Dasein), потому что порожден он не случайно нахлынувшими отрицательными эмоциями, а является результатом глубоких размышлений над тайной бытия, являющей нам свою противоположность – небытие. Но если в этой «тревоге» нам является ничто, то само ничто вызывает настоящий страх – страх пред абсолютной пустотой. Стать лицом к лицу с этим «ничто», заглянуть в бездну небытия – вот настоящий вызов, который не может никого оставить равнодушным.

Я заглянул в эту бездну… 

Я хотел убежать от края этой пропасти как можно дальше – к бытию, к нормальной земной жизни, туда, где горят огни, и играет музыка, но это было невозможно – того «бытия», которое я знал прежде, уже не было. Бесполезно в этой ситуации взывать к Небу. В абсолютной пустоте Неба не существует. Религия бессильна, она не может найти точку опоры в этом кромешном мраке небытия. Страх сковал движения и я мог только вглядываться в эту пропасть, пытаясь разглядеть в ней хоть что-нибудь. Но трудно разглядеть что-либо в абсолютной пустоте, особенно когда осознаешь, что и ты сам – не существуешь...

… и то, что я увидел, было прекрасно

На этом взгляде, устремленным в пустоту, должен завершиться «черный период» Великого Делания. В бездонной пропасти вечного ничто нашему взору открывается настоящее «сущее». И тогда мы понимаем, что это «сущее» совсем не такое, как все те «реальные» вещи, которые нас окружают в этом мире. Начинается новый период – «белые волосы».

«Признак совершенной белизны есть маленький, очень тонкий кружок, появляющийся вверху сосуда в то время, когда цвет материи переходит в оранжевый» (L'Echelle des philosophes). Затем этот круг увеличивается и испускает белые лучи, тонкие как волосы (откуда иногда появляется название: волосяная белизна); сходясь в центре, эти нити, размножаясь, окрашивают, в конце концов, всю массу в белый цвет.

Фламель говорит в своей книге, что белизна есть символ жизни, а чернота – смерти, и вследствие того он представил в своих иероглифах кладбища Невинных тело, дух и душу, или материю камня, как мужчин и женщин, одетых в белое или воскресающих из гробов, чтобы обозначить живительную белизну, являющуюся после смерти, черноты, гниения.

«Философы говорят, что, когда появляется белизна на материи Великого Делания, значит, жизнь победила смерть, что их «Царь» воскрес, что земля и вода сделались воздухом, что это – воздействие Луны, что их «дитя» родилось, что небо и земля бракосочитались, потому что белизна указывает на союз, или брак, устойчивости и летучести, женского и мужского» (Antoine Joseph Pernety, «Dictionnaire mithohermetique»).

и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его - как чистая волна (Даниил 7:9)

глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег (Откровение 1:14)